Валерий РОНЬШИН. КАК Я СПАС РУССКУЮ КУЛЬТУРУ



Однажды я зашел в гости к великому писателю Порфирию Дормидонтовичу
Скуратову. Мы выпили водки и сели играть в карты. Наигравшись в карты,
мы отправились в столовку. Пожрать.
---
Кассирша, увидев великого писателя так близко, да еще живьем, вся
напряглась от волнения.
---
-- Не напрягайтесь так, -- улыбнулся ей Порфирий Дормидонтович,
-- а то у вас резинка в трусах лопнет.
---
Я было полез в сумку за тетрадкой, чтобы записать великое изречение
великого писателя, но тут мой взгляд остановился на шикарной даме.
Дама осторожно несла поднос, заставленный всевозможной едой. Чего на
нем только не было: борщ, биточки с макаронами, стакан сметаны, три
компота, селедка с капустой...
---
И вот что значит русский человек!.. Действия его н е п р е д с к а з у
е м ы! Как говорил другой великий писатель -- Федор Михайлович:
русский человек, бывает, и с миллионами мимо себя пропустит, а бывает,
и за копейку зарежет... Как бес в меня вселился, честное слово!.. Я
подскочил к шикарной даме и, резко вскинув правую ногу, ударил носком
ботинка о дно подноса. Шикарная дама, конечно же, не ожидала от меня
подобного сюрприза. Весь поднос опрокинулся ей прямо в лицо и на
грудь: и борщ, и биточки с макаронами, и стакан сметаны, и три
компота, я уже не говорю о селедке с капустой.
---
-- Вот это по-нашему! -- раскатисто захохотал Порфирий
Дормидонтович. -- По-писательски!!!
---
Дама секунду стояла, вся ошеломленная.
---
-- Да... -- вы что?! -- начала она постепенно обретать дар
речи.
---
-- А что такое? -- спрашиваю я с простодушным выражением на
лице.
---
Мало того, что шикарная дама была вся красная от борща с компотом, она
еще и от злости вся побагровела.
---
-- Сволочь! -- кричит. -- Подонок! Негодяй!!
---
-- Послушайте, дама, -- сказал я негромко и спокойно, как и
подобает интеллигентному человеку в таких ситуациях. -- Вы же не
меня оскорбляете своими грязными ругательствами. Вы себя! --
поймите -- с е б я! оскорбляете. Свое человеческое достоинство. Мне
больно за вас! Больно и обидно!
---
И я гордо -- гордо! -- вышел на улицу.
---
А на улице уже стояла глубокая осень. Светило, но не грело солнце.
Деревья были одеты в багряные наряды. Короче говоря: унылая пора --
очей очарованье...
---
Мы молча шли с Порфирием Дормидонтовичем. Каждый думал о своем. На
губах великого писателя блуждала задумчивая улыбка...
---
-- Валерий Михалыч! -- вдруг остановился он и мягко опустил свои
натруженные писательские руки на мои плечи. В его глазах блеснули
слезы радости. -- Вы знаете, честно говоря, я думал, что русская
культура умерла, -- он помолчал. -- Но, глядя на вас, я понял
-- это не так.
---
И великий писатель троекратно поцеловал меня в губы.
---
Санкт-Петербург
---
1995 Валерий Роньшин
---------------------------------------------