Эдуард ДВОРКИН ПРОМЕТЕИ ---
Отрывок из романа "Идущие на убыль"
---
Снова пришлось переехать, на сей раз по причине нетривиальной.
---
Случилось на Волхонский переулок нашествие дятлов.
---
Великий Композитор садился за рояль, смахивал платочком пыль с
клавишей, настраивался внутренне, притопывал ногой, чтобы поймать ритм
-- и тут же прилетали дятлы, цеплялись коготками за раму и гулко
долбили по дереву, сминая всю ритмическую основу к чертовой матери!..
Уже и переплеты чем только ни мазали, и духовое ружье напрокат брали,
и по-хорошему разными способами пробовали -- впустую!.. Плюнули,
махнули рукой, позвали ломовиков. Переехали на Арбат, в Толстовский
переулок.
---
Домовладелец Казимир Олтаржевский, большой меломан и филантроп, узнал,
что новый квартиросъемщик пишет музыку и на радостях подарил
Александру Николаевичу целую поленницу дров. Не привыкший оставаться в
долгу, Скрябин порылся в партитурах и посвятил меценату свою лучшую,
Седьмую сонату -- "Белую мессу".
---
-- Теперь это будет называться "Белая месса Олтаржевского", --
промокая чернила, сказал Скрябин и протянул ноты польщенному шляхтичу.
---
Дрова пришлись ко двору.
---
Погода переменилась.
---
Аллегорическая аморфная дама, бесстыдно возлежавшая за окнами, более
не пыталась никого соблазнить своим обнаженным увядающим телом,
крашеными желтыми волосами и затуманенным меланхолическим взором --
отбросив псевдоромантическую маску, она обратилась в растрепанную
полубезумную старуху, норовившую, чуть что, наброситься, плюнуть в
лицо, вылить ушат грязи, просунуть под одежду бесцеремонные ледяные
ладони...
---
Он берег себя и на улицу не выходил. А когда становилось холодно в
комнатах, появлялся дворник Хисамутдинов, косил влажным глазом, ссыпал
на железный лист аккуратно наколотые полешки, доставал из фартука
берестяную грамоту. Камин струил живительное тепло. Великий Композитор
подходил к роялю, рождал что-то страстное, трепещущее, могутное.
---
Это была тема огня.
---
Искряные сполохи прямо-таки вырывались из раскаленного рояльного
чрева, обжигали скачущие по клавишам пальцы, падали на одежду, но
Великий Композитор, опьяненный процессом созидания, не чувствовал боли
и только иногда прихлопывал костерки на брюках или поплевывал на
дымящиеся ладони.
---
Уже давно не работалось ему столь качественно и продуктивно.
---
Вся тема была разработана за каких-то полчаса.
---
Не отдыхая, он перешел к следующей.
---
Огромная птица. Хищник с ужасным крючковатым клювом. Орел... Что может
быть проще?! Он вспомнил подлейших дятлов, терзавших его своим
бесконечным стуком до боли в печени... образ получился живым,
выпуклым, устрашающим. Его следовало только укрупнить, усерьезнить,
придать должную масштабность....
---
На все ушел еще час.
---
Тема богов?! Изволили прогневаться?! Сейчас изобразим!..
---
Здесь и придумывать не нужно было. Бога он постоянно носил в себе, а
если отбросить ложную скромность, он и сам был богом, и мир вертелся
вокруг него и ему был обязан своим существованием...
---
Оставалась последняя тема.
---
Титан. Некто мускулистый, с греческим профилем, способный на
альтруистический поступок во всей его внешней мощи и внутренней
красоте...
---
Скрябин просидел до позднего вечера, но более не издал ни единого
звука. Образ не рождался. Расплывчатый и смутный, он колыхался где-то
в подсознании и не желал подчиняться своему творцу. Требовался толчок,
зрительное изображение, может быть, живая фигура, н а т у р щ и к...
---
Великий Композитор стремительно раскрутился на стульчике, подбежал к
окну, выскочил на балкон.
---
Прямой и мощный, не кланяясь дождю и ветру, с огромной хозяйственной
сумкой, по переулку шествовал Георгий Валентинович Плеханов.
---
-- Георгий Валентинович! -- захлебываясь на ветру, отчаянно
закричал Скрябин. -- Зайдите!
---
Великий Мыслитель остановился, поставил сумку, приложил сложенные
рупором ладони ко рту.
---
-- Вроде бы, неудобно! -- рявкнул он. --- Время позднее! Люди
спят!
---
-- Очень нужно! -- до предела напряг диафрагму Скрябин. --
Прошу вас! Пожалуйста!
---
Он бросился открывать. Плеханов вошел, отряхнулся, бросил в угол
суконную куртку, стянул сапоги, размотал портянки.
---
-- Как это вы не боитесь... в такую погоду? -- невольно любуясь
могучей фигурой гостя, спросил Александр Николаевич.
---
-- А чего мне сделается?! -- белозубо расхохотался Великий
Мыслитель. -- Вот зима наступит, я в прорубь полезу!
---
-- Однако, вам надо переодеться, -- с неожиданной твердостью
произнес Великий Композитор. -- Нельзя в мокром! -- Он взял
титана за руку и потянул в комнаты. -- Не смущайтесь, Татьяна у
подруги. Скидывайте с себя все, давайте, я просушу на печи...
замотайтесь в это...
---
Скрябин протянул Плеханову что-то белое и тут же вышел с насквозь
промокшими панталонами и манишкой.
---
Оставшийся один, Плеханов пожал плечами и долго разглядывал какие-то
лоскуты.
---
-- Готовы? -- Великий Композитор нетерпеливо стукнул по филенке.
---
Плеханов, конфузливо ежась, появился в дверном проеме. На нем была
лишь красиво пригнанная набедренная повязка.
---
-- Потрясающе! -- Скрябин даже захлопал в ладоши.
---
-- Однако... не понимаю, решительно не понимаю вас, Александр
Николаевич...
---
Великий Композитор с треском раскрыл карты:
---
-- Буду с вас писать Прометея, уж не обессудьте!
---
Пользуясь замешательством гостя, он подвел его к пылающему камину,
поставил в нужную для творческого процесса позу и кинулся к роялю.
---
Опомнившийся Плеханов хотел было запротестовать, но первые же аккорды,
сумбурные, трепетные и страстные, заставили его буквально прирасти к
месту.
---
Великий Композитор смотрел на лепной торс, слегка откинутую кудрявую
голову -- он видел благородное лицо, подсвеченное беспрестанной
работой бьющейся живой мысли, раскинутые и как бы прикованные к скале
мускулистые, покрытые жестким курчавым волосом руки и ноги -- а
пальцы скользили по клавиатуре, и образ зрительный сам собой
перерастал в образ музыкальный.
---
Минут через двадцать с Прометеем было покончено.
---
Великий Композитор бессильно опустил провисшие ладони. Георгию
Валентиновичу позволено было завернуться в одеяло.
---
В буфете нашлось полбутылки лафиту, немного сухих печений, итальянская
шоколадная конфета с изображением Карло Гоцци.
---
Молча, думая об одном и том же, мужчины пригубили вино.
---
-- Интересно, -- не выдержал Великий Композитор, -- а будут
ли когда-нибудь конфеты "Скрябин"?
---
-- Непременно будут! -- горячо заговорил Великий Мыслитель.
-- И уверяю вас -- вкуснейшие, на чистом шоколаде, с
какой-нибудь клюквочкой или мармеладиком внутри... пальчики
оближешь... а вот "Плехановских" даже карамелек, думаю, не выпустят!
---
Скрябин дотронулся ладошкой до могучей длани гостя.
---
-- Это вы зря! -- Он посмотрел куда-то вдаль. -- Я вижу
огромный торт -- бисквиты, цукаты, шоколад, фрукты в сиропе. Торт
самый лучший, самый дорогой. За ним всегда очереди. Торт "Плеханов"...
и коньячок будет с тем же названием. Сыр изобретут новый, пикантный.
Головы сделают большие-пребольшие и назовут непременно "Георгий
Валентинович"...
---
Они снова замолчали. За окнами бесновалась непогода, сыпала водяными
струями в черные окошки, от развешанной на каминной решетке одежды
гостя валил густой дым, два Великих Индивидуума курили забытые
Татьяной папиросы и чувствовали себя покойно и уютно в обществе друг
друга.
---
-- А впрочем, все это суета! -- встряхнулся Плеханов. --
Давайте-ка лучше о "Прометее".
---
Скрябин напрягся, обратился во слух.

Эдуард ДВОРКИН. ПРОМЕТЕИ (Окончание.)




Отрывок из романа "Идущие на убыль"
---
-- Судя по услышанному фрагменту, -- прокашлялся Великий
Мыслитель, -- это скорее поэма. "Поэма огня". Бьюсь об заклад, роль
репризы в ней будет незначительна, а удельный вес разработки и коды
-- чрезвычайно большим?
---
Великий Композитор кивнул и торопливо пометил что-то на листке нотной
бумаги.
---
-- Я посоветовал бы вам не ограничиваться партией фортепиано, --
Георгий Валентинович аппетитно хрустнул своей половиной конфеты. --
Не скупитесь в средствах -- задействуйте большой оркестр, пусть
будет орган, да и хору найдется работенка.
---
Скрябин фиксировал каждое слово. Плеханов между тем не на шутку
увлекся.
---
-- Вы тут вскользь упомянули еще о трех китах... помнится... огонь,
потом этот орел и, кажется, боги. Конечно, можно и так. А можно
копнуть и поглубже. Вы ведь неисправимый субъективный идеалист?! Ну,
так и творите в рамках своего субъективного идеализма. В жизни эта
философия гроша не стоит, а в искусстве очень даже неплохо
смотрится... Сделайте темы симфонии более нутряными. Отдалитесь от
конкретики. Преодолейте, черт возьми, материальную основу!.. Первая
тема пусть будет, скажем, темой идеи творящего принципа, возникающей
из космического тумана на фоне мистической гармонии...
---
-- Чуть медленнее! -- ломая грифель, взмолился Александр
Николаевич.
---
-- ...на фоне мистической гармонии, -- терпеливо повторил
Плеханов.
---
-- Дальше!
---
-- Дальше -- тема вторая. Я вижу ее весьма лаконичной, созданной
для медных духовых...
---
-- Тема воли? -- с полуслова подхватил Великий Композитор.
---
-- Конечно! В мелодическом рисунке я предложил бы здесь большие
интервалы в самом конце...
---
Александр Николаевич схватил еще несколько листов и карандашей.
---
-- Третья тема, -- продолжал недавний натурщик, -- это тема
разума. Согласитесь, неплохо бы сюда пару-троечку флейт, да чтобы
тоника непременно чередовалась бы с доминантой!
---
-- Четвертая -- это тема томления! -- уже сам заговорил
Великий Композитор.
---
-- Точнее -- не просто томления, а пробуждения души через
томление и страдание! -- уточнил Плеханов.
---
-- Да, да, -- горячо закивал Скрябин. -- Здесь будет
хроматический ход вверх в верхнем голосе...
---
-- Как у Баха, -- согласился Плеханов. -- Пятая тема, --
он поднял указательный палец, -- тоже, как ни странно, тема
томления. Кашу, как говорится, маслом не испортишь. Томиться так
томиться!
---
-- Но уже без хроматического хода, -- погрозил Георгию
Валентиновичу Александр Николаевич. -- Возьмем сюда другой символ
страдания -- вздох, повторение полутона!
---
Плеханов даже засмеялся от удовольствия.
---
-- Естественно! А шестая тема?
---
--Тема движения, игры, творческого духа! -- выпалил Скрябин.
-- Подвижный, полетный характер, скачок вниз на нону!
---
-- Седьмая?! -- Плеханов встал и раскрыл объятия другу.
---
-- Седьмая, как и вторая -- тема воли. Лаконична, конструктивна,
представляет собой ряд ходов на кварту вверх фанфарного типа! -- на
одном дыхании выдал Скрябин и шагнул навстречу Плеханову.
---
Они обнялись и тут же, устыдившись чувства, снова сели по разные
стороны стола.
---
Курили оставленные Татьяной папиросы.
---
-- Симфонийку я теперь за неделю доведу до ума, -- пообещал
Скрябин. -- Спасибо, что помогли.
---
-- Чего уж там! -- Плеханов поднялся, потрогал сохнувшую одежду.
Манишка отвердела и погнулась. Он выпрямил ее на ладони.
---
-- Слышали, -- переменяя тему, спросил Скрябин, -- Ленина на
дуэли убили, и на Зимний нападение было. Говорят, господин Сувениров
отличился?
---
Великий Мыслитель скривился, как от почечной колики.
---
-- Эти люди мне давно неинтересны. Мое дело -- теория. А всякие
там вооруженные восстания -- для авантюристов и недоумков. Давайте
же оставим это!
---
Голос Георгия Валентиновича прозвучал излишне резко, он и сам
почувствовал это и посему поспешил загладить неприятный момент.
---
-- Кстати, -- прокатился он сочнейшей руладой, -- заказали
мне книгу. "История русской общественной мысли". Ни больше, ни меньше.
Обещали прилично заплатить. Я, естественно, тут же согласился, а о чем
писать -- не представляю.
---
Он искательно заглянул в лицо Александра Николаевича.
---
Скрябин расхохотался.
---
-- Сейчас набросаем!
---
Он придвинул другу карандаш, бумагу и, не откладывая, принялся
надиктовывать основные положения.
---
-- Начните непременно с критики. Шарахните как следует по
утверждениям, что русская мысль, якобы, не имеет самостоятельных
традиций и полностью слизана с Запада. Покрутите немного вокруг да
около, пусть рукопись будет попухлее. -- Скрябин встал и принялся
расхаживать по комнате. -- Далее. Зайдите с другой стороны. Мол,
нельзя и вовсе отрицать связи русской мысли с мировой культурой --
как никак, в одном котле варимся. Третий момент. Кое-кто считает, что
наша мысль насквозь религиозна и идеалистична. -- Он вздохнул.
-- К сожалению, это не так. Развейте заблуждение. Дайте полные
жизнеописания Белинского с Чернышевским. Накрутите про ваш
пролетариат... крестьянские движения... расшатали они самодержавие
или, наоборот, укрепили?.. Черт их разберет!.. Поройтесь в хронологии,
начните пораньше, с Киевской Руси. Бухните погромче в герценовский
колокол. Приплетите к передовым направлениям освободительные движения,
усмотрите в них влияние на литературу, искусство, духовную жизнь.
-- Скрябин поморщился. -- Вот вам и книжица, и денежки!..
---
Великий Мыслитель дописал последнее слово и восхищенно протянул
Скрябину руку.
---
За окнами светало. Стихия угомонилась. Дворник Хисамутдинов шаркал
метелкой по мокрой мостовой. Прогрохотала, прозвенела тележка
молочника.
---
Плеханов натянул просохшую одежду, сунул ноги в теплые сапоги.
---
-- Пойду, а то Розалия Марковна заждалась. Я в библиотеку на часок
выскочил, а оно вон как затянулось.
---
Он порылся в сумке, полной книг и журналов.
---
-- Кстати, как вы относитесь к Бунину?
---
-- Ивану Алексеевичу? -- Скрябин пожал плечами. -- Нормально.
Он не сделал мне ничего плохого.
---
Георгий Валентинович почесал в затылке.
---
-- Вот -- возьмите, почитайте. -- Он протянул Великому
Композитору свежий номер "Нивы". -- Здесь его новый рассказ. Вся
Москва на ушах стоит. Говорят, на Нобелевскую выдвигать будут.
---
Скрябин взял журнал и положил его на тумбочку.
---
Плеханов ушел. Высокий, прямой, могучий.
---
Санкт-Петербург
---
1996 Эдуард Дворкин